Автографы Н.С. Гумилева

Трудно себе представить библиофила-любителя поэзии Серебряного века, не имеющего на своей книжной полке сборников стихов Николая Степановича Гумилева (1886‒1921). Многие из них вполне доступны по цене и часто встречаются на прилавках букинистических магазинов. Но лишь немногие собиратели могут похвастаться представительными собраниями прижизненных сборников и автографов этого великолепного поэта1. Классический каталог библиотеки М.С. Лесмана демонстрирует, что в его библиотеке были почти все сборники и с десяток автографов на книгах. Отсутствовал редкий второй сборник «Романтические цветы», выпущенный в Париже. Также в собрании легендарного библиофила находились три письма Гумилева. Это, безусловно, знаменательный факт, ибо эпистолярное наследие поэта крайне незначительно2. О наличии автографов Гумилева на книжках в государственных собраниях говорить трудно, ибо не все они описаны в библиографической литературе. Упомянем, что в сборнике РГБ «Автографы поэтов Серебряного века» воспроизведены три дарственные надписи Н. Гумилева3. В электронном каталоге РГАЛИ мы обнаружим 65 рукописных материалов (статьи, стихотворения, переводы) и одно письмо поэта4.

Моя «библиотечка Гумилева» складывалась постепенно на протяжении последних 10‒15 лет. При этом не ставилась задача сформировать исчерпывающее собрание всех вышедших книг, а подбирались в большей степени автографы и редкие сборники, что соответствует вектору моей собирательской деятельности как таковой. Примерно половина из восьми  имеющихся автографов происходит из собрания известного петербургского библиофила А.М. Луценко, иные же автографы и сопутствующие материалы приобретались в московских антикварно-букинистических магазинах и на аукционах.

Любое собрание Гумилева начинается с его первого сборника «Путь конквистадоров», вышедшего в октябре  1905 года тиражом 300 экземпляров. Он был издан, как это часто бывает с первой книгой стихов, за счет средств семьи автора и продавался с объявленной ценой в 80 копеек.

Уже первая строчка заглавного стихотворения задает тон всей будущей лирике поэта:

Я конквистадор в панцире железном,

Я весело преследую звезду,

Я прохожу по пропастям и безднам

И отдыхаю в радостном саду.

Но в целом многие стихи носили подражательный характер. При этом сборник оказался замеченным и получил несколько рецензий, достаточно жестких, но во многом справедливых и при этом весьма обнадеживающих. Самой известной из них является заметка В.Я. Брюсова, опубликованная уже в ноябрьской книжке журнала «Весы»:

«По выбору  тем, по приемам творчества автор явно примыкает к "новой школе" в поэзии. Но пока его стихи только перепевы и подражания, далеко не всегда удачные. В книге опять повторены все обычные заповеди декаденства, поражавшие своей смелостью и новизной на Западе лет двадцать, у нас лет десять тому назад. Г-н Гумилев призывает встречаться “в вечном блаженстве мечты”, любуется на "радугу созвучий над царством вечной пустоты", славит “безумное пение лир”, предлагает людям будущего избрать невестой — “Вечность”, уверяет, что он — “пропастям и бурям вечный брат” и т.д. и т.д. В книге есть отделы, озаглавленные “Мечи и поцелуи” или “Высоты и бездны”; эпиграфом избраны слова Андре Жида: “Я стал кочевником, чтобы сладострастно прикасаться ко всему, что кочует”. Отдельные строфы до мучительности напоминают свои образцы, то Бальмонта, то Андр. Белого, то А. Блока... Есть совпадения целых стихов: так, стих “С проклятием на бледных устах” (с. 15) уже сказан раньше К. Бальмонтом (“Мертвые корабли”). Формой стиха г. Гумилев владеет далеко не в совершенстве: он рифмует “стоны” и “обновленный”, “звенья” и “каменьев”, “эхо” и “смехом”, “танце” и “багрянцы”, начинает анапест с ямбических двухсложных слов, как “они”, “его”, а ямбы со слова “или” и т. д. Но в книге есть и несколько прекрасных стихов, действительно удачных образов. Предположим, что она только “путь” нового конквистадора и что его победы и завоевания — впереди»5.

21 января 1906 года в газете «Слово» появилась рецензия известного критика Сергея фон Штейна:

«Г-н Гумилев, как поэт, еще очень молод: в нем не перебродило и многого он не успел творчески переработать. Несомненно, однако, что у него есть задатки серьезного поэтического дарования, над развитием которого стоит прилежно поработать. Сборник стихотворений выпущен этим автором слишком рано: он пестрит детскими страницами, в которых сказывается отсутствие твердой и возмужалой мысли, (см. его ”Поэмы”). Как и многие начинающие поэты, г. Гумилев, свободно пишущий стихи, поддается обаянию своей версификаторской способности и подчас не столько сам владеет стихом, сколько его стих — им. Почему-то у молодого поэта есть тяготение к архаизмам (“златой”, “влачились”, “мятутся”, “стезя” и т. п.), которые сильно режут ухо и странно противоречат несомненному стремлению автора следовать лучшим образцам новейшей русской поэзии.

В стихотворениях г. Гумилева есть грациозные и легкие образы, но они нередко искажаются избитостью некоторых, излюбленных автором, эпитетов. Весьма удаются г. Гумилеву стихотворения со сказочным, мистическим оттенком: среди них мы укажем: “Русалку”, “Грезу ночную и темную”, “На мотив Грига” и особенно “По стенам опустелого дома”, в котором замечается наиболее гармоничное сочетание содержания и формы.

Советуем г. Гумилеву на будущее время стремиться к большей простоте и непосредственности, исправляя допущенные дефекты в технике стиха: напрасно он злоупотребляет неправильными ударениями и рифмует не всегда удачно и гладко»6.

По всей видимости, Николай Степанович серьезно переживал по этому поводу. К счастью, он не стал уничтожать, подобно Гоголю или Некрасову, свой первый опус, но косвенным признаком того, что поэт считал «Путь конквистадоров» пробой пера, а не первым полноценным сборником стихов, является наличие на четвертом сборнике «Чужое небо» упоминания о третьей книге стихов.

Как и первые книги Л. Пастернака, М. Цветаевой, А. Ахматовой, В. Маяковского этот сборник попадается весьма редко и ценится высоко в случае наличия обложки. В Российской государственной библиотеке, судя по электронному каталогу, имеется один экземпляр, хранящийся в Музее книги7; в Российской национальной библиотеке — тоже один, но без обложки8. В нашем собрании имеется два экземпляра с обложками, один из которых происходит из библиотеки дебютов русских писателей И.Ю. Охлопкова9. В частных библиотеках первую книгу стихов Н. Гумилева с автографом автора мне встречать не приходилось.

Но еще большее значение имеет находящийся в наших руках второй сборник «Романтические цветы», вышедший в январе 1908 года в Париже также тиражом 300 экземпляров за счет средств автора. Он, пожалуй, еще более редок, чем «Путь конквистадоров», видимо, потому, что часть тиража не попала в Россию.

Книга вызвала уже принципиально другой характер многих рецензий, из коих процитируем фрагмент, принадлежащий золотому перу Серебряного века Иннокентия Анненского:

«В последнее время не принято допытываться о соответствии стихотворного сборника с его названием.

В самом деле, почему одну сестру назвали Ольгой, а другую Ариадной? Романтические цветы — это имя мне нравится, хотя я и не знаю, что, собственно, оно значит. Но несколько тусклое как символ, оно красиво как звучность, — и с меня довольно.

Темно-зеленая, чуть тронутая позолотой книжка, скорей даже тетрадка Н. Гумилева прочитывается быстро. Вы выпиваете ее, как глоток зеленого шартреза.

Зеленая книжка оставила во мне сразу же впечатление чего-то пряного, сладкого, пожалуй, даже экзотического, но вместе с тем и такого, что жаль было бы долго и пристально смаковать и разглядывать на свет: дал скользнуть по желобку языка — и как-то невольно тянешься повторить этот сладкий зеленый глоток.

Лучшим комментарием к книжке служит слово “Париж” на ее этикетке. Русская книжка, написанная в Париже, навеянная Парижем…»10

На авантитуле нашего экземпляра «Романтических цветов» располагается бесценный автограф: «Максимилиану Александровичу Волошину от уважающего его автора». Примерно через полтора года в ноябре 1909 года между поэтами состоялась знаменитая дуэль из-за Черубины де Габриак (Дмитриевой). Напомним, что «уважающий автор» позволил себе грубоватые рассказы о якобы имевшихся у него отношениях с Елизаветой Ивановной Дмитриевой, за что получил публичную пощечину от Волошина и затем стрелялся с ним на пистолетах пушкинской поры. К счастью, дуэлянты не попали друг в друга (похоже, вполне сознательно), но до конца жизни не восстановили отношений, мимолетно встретившись лишь в 1921 году за несколько месяцев до расстрела Гумилева. Так что можно уверенно говорить о том, что подобных автографов на книгах (не включая эпистолярное наследие) даже теоретически может быть не более двух: имеющийся у нас и, возможно (окончательно выяснить это нам не удалось), на «Пути конквистадоров»*. 

* По сообщению известного исследователя поэзии Серебряного века Н. Богомолова, это действительно маловероятно. Волошин и Гумилев познакомились в начале 1909 года и вряд ли вместе с «Романтическими цветами» последний подарил и свой первый сборник трехлетней давности, продолжая считать его неудачным. 

Первый сборник М. Волошина, как известно, вышел уже в 1910 году после разрыва отношений. Примеров, когда поэт дарит свою книгу стихов заклятому врагу с надписью «С искренней ненавистью преподношу Вам, милостивый государь, этот сборник» отечественная литература не знает.

Третий сборник стихотворений «Жемчуга», вышедший в 1910 году тиражом 1100 экземпляров, трудно назвать редким, но он обязан присутствовать на гумилевской полке из-за чудесной обложки Д.Н. Кардовского с восточными красавицами и «узорчатыми леопардами», бродящими вокруг жемчужных ожерелий.

В 1912 году издательство журнала «Аполлон» выпускает сборник стихотворений «Чужое небо», который, как мы уже упоминали, Н.С. Гумилев просил считать третьим. В подзаголовке именно такое указание «Третья кн. стихов». На одном из имеющихся у нас экземпяров сборника на авантитуле расположен автограф: «Яблоко из Золотого Рая Аде Аркадьевне Бартеневой автор».

Адресат — актриса известного литературно-артистического кабаре «Бродячая собака» Примерно в двадцатилетнем возрасте, в 1912‒1913 годы. Ада пользовалась расположением Гумилева, но насколько бурным был этот роман сказать трудно, ведь в этот же период поэта связывали близкие отношения с актрисой театра Мейерхольда Ольгой Николаевной Высотской (1885‒1966), которая родила ему в 1913 году сына Ореста. Примерно в это же время Ада Аркадьевна выходит замуж за литературоведа и писателя Петра Константиновича Губера (1886‒1940), будущего автора «Донжуанского списка Пушкина», репрессированного и погибшего в лагерях.

Книга происходит из собрания М.Е. Кудрявцева и была приобретена в 2010 году. Тогда же на аукционе «Акции» продавался несколько размытый водой парный автограф на книге «Жемчуга» «Золотой птице Аде Аркадьевне Бартеневой автор»11.

Гораздо больше литературоведам известно о романе поэта с сестрой Георгия Адамовича — Татьяной (в браке Высоцкая; 1892‒1970). Не вдаваясь в подробности (тема бесконечных романов Гумилева в этот период, конечно же, волнует автора, но не является предметом настоящей статьи), вспомним лишь одно из высказываний поэта о своей пассии: «Очаровательная… Книги она не читает, но бежит, бежит убрать их в свой шкаф. Инстинкт зверька…» Между прочим, именно Татьяне Викторовне Адамович будет посвящен сборник стихов «Колчан».

Уникальный экземпляр, происходящий из собрания А.М. Луценко, представляет собой сборник «Чужое небо» с автографом и двумя рисунками Гумилева. На авантитуле карандашный автограф автора:

«Спондеическая* поэтесса,

Связной надписи не требуй

К этому “Чужому небу”,

Где лишь ты одна принцесса».

* Т.е. использующая  стопу ямба с двумя ударениями подряд, например:

Швед, русский — колет, рубит, режет.

Бой барабанный, клики, скрежет,

Гром пушек, топот, ржанье, стон,

И смерть, и ад со всех сторон.

(А.С. Пушкин) 

Рисунки поэта не являются сами по себе уникальными произведениями, но вот в частных собраниях они фактически не встречаются. До этого случая мне приходилось лишь единожды держать в руках рукопись «Персидских стихов» с рисунками Николая Степановича. Находится она в Лондоне у одного из крупнейших российских собирателей живописи и фарфора.

А.М. Луценко вспоминал о том, что данный экземпляр попал к нему в Петербурге на аукционе магазина «Старая книга», возглавлявшимся И.С. Наумовым12. Карандашная пометка на обороте книжки свидетельствует о том, что аукцион состоялся 25 декабря 1993 года, и цена ухода составила 450. 000 рублей. Трудно сказать насколько она была высока, но новый владелец заметил в своих воспоминаниях, что на аукцион не приехала московская публика и стоимость оказалась достаточно щадящей.

Первый карандашный рисунок расположен на чистом листе оглавления и представляет собой композицию из двух фигур: мужчина-дрессировщик со стеком в руке укрощает крылатого дракона с раскрытой пастью. Рисунок подписан «fesit** Н. Гумилевъ» и содержит монограмму «НГ».

** Fesit— исполнил (фр. ).

Второй рисунок на чистом листе в самом конце книги — это портрет Гумилева в сюртуке, галстуке и брюках, стоящего под пальмой. Под рисунком надпись «Т.В. рисовала меня, а я исправилъ. Николай». И действительно под основным рисунком проглядывают первоначальные контуры тонкого карандаша.

Оба рисунка не блещут мастерством, но совершенно очевидно, что они, как и забавное четверостишие-автограф, сделаны во время романтической встречи, антуражем которой были и пары алкоголя, и дуракаваляние и прочие очевидные прелести вечернего свидания.

К сожалению, была предпринята попытка реставрации части страниц экземпляра и закрепления автографов, из-за чего карандаш потерял первоначальную свежесть. Но аромат красного вина и любовного вечера продолжает сохраняться в этой книге и через 100 лет*. Экземпляр, разобранный после реставрации по тетрадкам, заключен в комбинированный футляр работы Л.Л. Колпахчиева. Внизу корешка тиснением золотом выполнены владельческие инициалы «А.Л.».

* Если бы этой книгой владел не я (историк по образованию), а, скажем, библиофил-биолог, то он вполне вероятно, решил бы сделать генетический анализ соскоба страниц.  

Если следовать хронологическому принципу описания автографов, то следующей книжкой в нашем повествовании станет сборник «Эмали и камеи» Теофила Готье, вышедший в переводе Н.С. Гумилева в 1914 году в издательстве М.В. Попова (владелец М.А. Ясный). Надо сказать, что переводчик с большим почтением относился к Т. Готье, считая его предтечей акмеизма. Строки многих стихотворений легки, парят в воздухе и одновременно весьма конкретны и созвучны стихам самого Гумилева:

Люблю я розовое платье,

Тебя раздевшее легко:

И руки наги для объятья,

И грудь поднялась высоко!

Глеб Струве назвал «Эмали и камеи» лучшим памятником, созданным Гумилевым в предвоенное время.

На авантитуле автограф автора: «Владимиру Георгиевичу Шмитгофу на добрую память о первой встрече. Н. Гумилев 26 апр. 1920».

Чуть ниже — бледная карандашная надпись «Подлинность автографа удостоверяю. 1968» и подпись владельца: В. Федоров (?). Книга «одета» в матерчатый переплет эпохи из гобелена красного цвета.

Владимир Георгиевич Шмитгоф-Лебедев (1900‒1944) — достаточно известный советский актер, режиссер и сценарист. Он поставил одну из первых советских комедий «Н+Н+Н» (1924), автор текста марша пионеров «Эх, хорошо в стране советской жить!» (музыка И. Дунаевского). Тем не менее, был арестован в 1938 году по обвинению в шпионаже в пользу Германии, но в 1939 дело было пересмотрено. Его дочь — Ольга Владимировна Арцимович (взята фамилия матери) — вторая жена (вдова) Булата Окуджавы.

В 1916 году у Николая Степановича выходит книга стихов «Колчан». В нашем экземпляре на авантитуле автограф: «Борису Александровичу Садовскому неопасному нейтралисту от “кронпринца” Гумилева».

Сборник, как уже упоминалось, был посвящен Татьяне Викторовне Адамович, сестре поэта и критика Г.В. Адамовича. Сохранились воспоминания актрисы и художницы Ольги Николаевны Гильдебрандт-Арбениной, в которой рассказывалось об истории посвящения «Колчана». Как, якобы, Адамович насильно усадила Гумилева на извозчика и отвезла в редакцию «Альциона», чтобы он (хотя и нехотя!) написал ей посвящение.

Поэт и критик Борис Садовский — хорошо известная личность в истории русской литературы с весьма специфической судьбой. 

Автограф был начертан Садовскому после издания им книги статей «Озимь: Статьи о русской поэзии» (Пг., 1915), в которой Гумилев был назван «кронпринцем» русской поэзии, что, если учесть историческую конкретику тех лет, являлось оскорбительным (вспомним о Вильгельме Прусском). Такое прозвище возмутило всех, знавших Гумилева. Сергей Ауслендер и П. Лукницкий в своих воспоминаниях о Гумилеве пишут, что в ответ, приехав в отпуск в 1916 году, Николай Степанович подарил Садовскому только что вышедший «Колчан», снабдив его надписью: «от кронпринца Гумилева»13.

Периодически встречающийся на антикварно-букинистическом рынке оттиск из журнала «Аполлон» (1917.  № 6‒7) с арабской сказкой для театра марионеток Н. Гумилева «Дитя Аллаха», украшенный тремя изящными рисунками Павла Кузнецова, представлен в нашем собрании двумя экземплярами с автографами автора*.

* Патриарх отечественного библиофильства Я.И. Бердичевский, с которым автор состоит в переписке, сделал интересную ремарку по поводу нашего выражения «периодически встречающийся»: «Внимательно изучите обложку, — выдерок (в советское время. — М.С.) было множество и только ленивый не выдирал из сдвоенного 1917 года номера “Аполлона”, облачал в немую обложку и... их охотно сдавал Пашнову или Котову». В связи с этим упомянем о наличии на обложке печатной надписи «Отдельный оттиск “Аполлона” в обоих случаях.

Первый из них — «Василию Ивановичу Немировичу-Данченко на память о милой Персии Н. Гумилев» — адресован брату знаменитого театрального деятеля, известному журналисту и писателю В.И. Немировичу-Данченко (1848‒1936). Хорошо знакомый с поэтом, обдумывавший вместе с ним варианты бегства из «советского рая» Немирович-Данченко оставил воспоминания о Гумилеве «Рыцарь на час», где есть, в частности, такие строки: «Он был бы на своем месте в средние века. Он опоздал родиться лет на четыреста! Настоящий паладин, живший миражами великих подвигов»14. Интерес поэта к Персии, персидским стихам, миниатюрам, попытки попасть в эту манящую восточную страну прекрасно известны биографам Н.С. Гумилева.

Второй — «Е.Р.М. Ведь не сравнятся и цветы съ моею новою царицей.  Н.Г.» — адресован Екатерине Романовне Малкиной (1899‒1945), будущему литературоведу, редактору, преподавателю ряда ленинградских вузов. Внучка известного петербургского историка и педагога, первого директора Тенишевского училища была ученицей Эйхенбаума, Тынянова и Жирмунского в Институте истории искусств, членом кружка «Арион». Научный сотрудник Эрмитажа и Русского музея, автор исследований о Лермонтове, Блоке, Маяковском и других. Ее докторская диссертация «Драматургия Александра Блока» осталась незащищенной, Е.Р. Малкина трагически погибла в первые дни победного сорок пятого, накануне защиты диссертации. С Гумилевым Малкину связывали романтические отношения, однако непонятно, переросли ли они в нечто большее, судя по сохранившемуся письму поэта15. После смерти поэта Малкина сделает первый библиографический указатель его произведений и литературы о Гумилеве.

Еще одна молодая девушка получила автограф поэта на вышедшем в Севастополе в 1921 году сборнике «Шатер» следующего содержания: «Дорогой ученице и милому поэту Зивъ 23 июля 1921 Н. Гумилев».

Зив (Вихман) Ольга Максимовна (1904‒1963) —  прозаик, поэтесса, журналистка. Была членом кружка Н. Гумилева «Звучащая раковина».  В 1922‒1923 году замужем за литератором Орестом Тизенгаузеном. Жила в Петрограде, затем переехала в Москву. С 1924 работала в периодической печати. В 1931‒34 корреспондент газеты «Известия», в 1934‒1944 газеты «Комсомольская правда». Автор романов о жизни и работе металлургов «Горячий час» (1951), романа о врачах «Вам доверяют люди» и др. произведений.

Сам же автограф ценен в значительной степени тем, что он был хронологически одним из последних перед арестом 3 августа и трагической гибелью поэта.

К этому времени относятся еще две реликвии, находящиеся в моем собрании.

Примерно четыре года назад я приобрел в антикварно-букинистическом салоне «Екатерина» на Ленинградском проспекте членский билет № 20 на имя Николая Степановича Гумилева на бланке издательства «Петрополис» Книжного распределительного пункта под покровительством Комиссии по улучшению быта ученых. Билет подписан председателем М. Лозинским. Через пару лет обнаружилось упоминание о наличии этого билета в следственном деле Н. Гумилева. Как он оттуда исчез — Бог весть, но, наверное, должен туда и вернуться. Мне не впервой возвращать государству культурные реликвии, хотя и жалко отрывать от сердца.

Самым же трагическим документом стал пополнивший мое собрание года три назад номер «Петроградской правды» от 1 сентября 1921 года (№181) с сообщением о раскрытии заговора Таганцева и расстреле его участников. На третьей полосе в первом столбце во втором абзаце снизу напечатан следующий текст:

«Гумилев Николай Степанович, 33 л, б<ывший> дворянин, филолог, поэт, член коллегии “Изд-во Всемирной литературы”, беспартийный, б<ывший> офицер. Участник петроградской Б<оевой> о<рганизации>, активно содействовал составлению прокламаций к<онтр->револ<юционного> содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности»16.

Если говорить о тех или иных экземплярах книг Гумилева, не содержащих автографов автора, то в хронологическом порядке имеет смысл упомянуть следующие.

В 1909 году вместе с А.Н. Толстым поэт начинает издавать стихотворный журнал «Остров». Всего вышло два номера, причем предположительный тираж имеющегося в моем распоряжении первого номера всего лишь 30 экземпляров. Интересна вклейка в конце номера с указанием на то, что редакция располагается в квартире Гумилева в Царском Селе.

Еще большую редкость представляет гектографированный журнал «Новый гиперборей», вышедший тиражом 23 экземпляра в 1921 году. История его хорошо известна литературоведам и собирателям, описана в воспоминаниях И. Одоевцевой «На берегах Невы». Но в последние годы все чаще стали звучать слова сомнения о столь мизерном тираже, ибо в продаже журнал периодически встречается и не похоже, что это искусно сделанные в наши дни фальшивые экземпляры, хотя этого тоже исключить не могу. Наш экземпляр, к счастью,  происходит из старого библиофильского собрания.

Любопытна рукописная копия севастопольского сборника «Шатер», сделанная в феврале 1926 года (судя по владельческой надписи) Игорем Стефановичем Поступальским (1907‒1989). Автор копии — поэт, переводчик, литературовед. Перевел стихи Гумилeва на польский язык. Писал стихи на русском и польском языках. Автор работ о творчестве В. Брюсова (1933), Д. Бурлюка (1930), Хлебникове (1930), А.Франса (1960). В 1937 году был арестован вместе с В. Нарбутом и другими по обвинению в создании украинской националистической организации. Находился в лагере и ссылке, в пересыльном лагере под Владивостоком до 1954 года. В 1938 году встречался с О. Мандельштамом, которому затем посвятил книгу воспоминаний. Эта рукописная книжка была приобретена примерно год назад на московском аукционе.

Часто встречающийся сборник «Огненный столп» 1921 года, издательства «Петрополис», представлен в моей библиотеке тремя экземплярами: обычным, нумерованным — № 93 из 100, а также именным. Да не кого-нибудь, а Мстислава Валериановича Добужинского (всего было 65 именных экземпляров)!

Из еще более поздних книг выделим две машинописные копии драматических произведений поэта:

Гриффен В. Кавалькада Изольды / пер. Н. Гумилева.

1940‒1950-е. — 12, [4] с.; 21х16 см.

Машинописная копия.

В переплете из французского ситца с ярким цветочным орнаментом (фрагмент юбки Лили Брик). Форзацы из тонированной бумаги. На форзаце и первой текстовой странице штемпельные экслибрисы А. Тарасенкова.

Гумилев Н.С. Окровавленная туника: Трагедия в 5-ти действиях.

1940–1950-е. — 84 с.; 15х13 см.

Машинописная копия.

В переплете из французского ситца с ярким цветочным орнаментом (фрагмент юбки Лили Брик). Форзацы из тонированной бумаги. На титульном листе штемпельный экслибрис А. Тарасенкова.

Переплеты для представленных экземпляров выполнены самим владельцем. Материалом для них послужила яркая многослойная цыганская юбка из темно-синего французского ситца, которую сразу после войны Тарасенковым подарила Лиля Брик17.

Завершает обзор моей «гумилевианы» уникальный экземпляр сборника стихов «Звучащая раковина», изданного в 1922 году, с цветной иллюстрированной обложкой Е.Г. Дорфман.

На авантитуле начертаны автографы авторов сборника — Александры Федоровой, Константина Вагинова, Валентина Миллера, Петра Волкова, Иды и Фредерики Наппельбаум. На шмуцтитул перед подборкой стихов И. Наппельбаум наклеена ее фотография, рядом — автограф: «Аркадию Михайловичу Луценко в день нашего знакомства Ида Наппельбаум 23 декабря 1988 г.».

На шмуцтитуле перед стихами А.Федоровой надпись: «На склоне лет с радостью встретилась с этой книгой и вспомнила наши надежды и мечты. А. Вагинова 30 ноября 1989 г.»

Федорова Александра — жена К. Вагинова.

История сборника хорошо известна, но, учитывая значение описываемого экземпляра, не грех ее и напомнить.

В марте 1921 года занятия в студии при «Доме искусств» собрали вокруг Гумилева группу молодых поэтов, как бы «молодежный Цех поэтов»; эта группа получила название «Звучащая раковина», и Гумилев стал ее мэтром. «Звучащая раковина» собиралась либо в «Доме искусств», либо на квартире ее участников сестер Иды и Фриды Наппельбаум (дочерей известного фотографа М. Наппельбаума — автора знаменитых фотопортретов, в том числе одного из последних портретов Гумилева), размещавшейся на шестом этаже дома № 72 на Невском проспекте. В группу входили также В. Лурье, К. Вагинов, О. Зиф, А. Столяров и др. Сохранились фотографии Гумилева среди участников «Звучащей раковины». После расстрела Гумилева студию возглавил Корней Иванович Чуковский. В память об Учителе в 1922 году студийцы издали сборник стихов «Звучащая раковина». Авторы сборника: Фредерика Наппельбаум, Даниил Горфинкель, Вера Лурье, Валентин Миллер, Томас Рагинский-Карейво, Ольга Зив, Анатолий Столяров, Николай Радищев, Ида Наппельбаум, Константин Вагинов, Александра Федорова, Николай Дмитриев, Наталия Сурина, Петр Волков18.

Многие представленные в данной статье автографы публикуются впервые, так что смеем надеяться, что она будет весьма интересна не только библиофилам, но и литературоведам. При этом хочу отметить, что стихи Н.С. Гумилева могут иметь важное практическое значение для современных юношей: почитайте их своим девушкам вслух, и вам ответят взаимностью. Знаю об этом не понаслышке. Моя жена Таня в период нашего романтического знакомства частенько вспоминала своего предыдущего поклонника, который читал ей стихи Гумилева в Коктебеле на берегу Черного моря.

Наверное, именно тогда в моей нарождающейся мстительной библиофильской душе и возникло стремление собрать коллекцию автографов этого замечательного поэта — героя и рыцаря Серебряного века.


1 Об одном из них можно прочитать в материале К.В. Сафроновой «Опыт реконструкции библиотеки М.Е. Кудрявцева» (Библиофильство и личные собрания. М.: Пашков дом, 2011. С. 351–364).

2 См.: Книги и рукописи в собрании М.С. Лесмана. С. 82‒85, 369‒372.

3 Автографы поэтов «серебряного века»: Дарственные надписи… С. 271–279.

4 Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 147. — 65 ед. хр. — 1907‒1924. [Электронный ресурс]. Электрон. дан. М., 2010 Режим доступа: URL: http://www.rgali.ru/start.do (дата обращения: 02.12.2011).

5 Весы: Ежемесячн. ж-л лит. и иск-ва / ред.-изд. С.А. Поляков. 1911. № 11. С. 68.

6 Переписка с Н.С. Гумилевым (1906‒1920) / вступ. ст. и коммент. Р.Д. Тименченка и Р.Л. Щербакова; публ. Р.Л. Щербакова // Литературное наследство. М.: Наука, 1994. Т. 98: Валерий Брюсов и его корреспонденты. Кн. 2. С. 413.

7 Российская государственная библиотека. Электронный каталог [Электронный ресурс]. Электрон. дан.  М., cop. 1999‒2011. Режим доступа: URL: http://www.rsl.ru/ru/s97/s339/(дата обращения: 02.12.2011). 

8 Российская национальная библиотека. Электронный каталог [Электронный ресурс]. Электрон. дан.  М., cop. 1998‒2011. Режим доступа: URL: http://opac.nlr.ru/cgi-bin/opacg/opac.exe (дата обращения: 02.12.2011).

9 Охлопков И.Ю. Книги и рукописи в собрании И.Ю. Охлопкова.  М.: Совинтех, 2009. С. 67.

10 Гарин И.И. Серебряный век: [в 3 т.]. М.: Терра, 1999. Т. 3: Гумилев, Мандельштам, Цветаева. С. 190.

11 Каталог антикварно-букинистического аукциона № 132 / сост. В.Д. Милев. 11 сентября 2010. М., 2010.  № 54.

12 Об эмоциональных обстоятельствах приобретения, экспертизе  экземпляра совместно с М. Эльзоном см.: Луценко А.М. ОпаленныйСеребряным веком.С. 82‒83.

13 Садовской Б. Озимь: Статьи о русской поэзии. Пг.: Тип. «Сириус», 1915. С. 38.

14 Николай Гумилев в воспоминаниях современников [= Nikolai Gumilev remembered by contemporaries] / ред.-сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. Париж: Третья волна; Нью-Йорк: Голубой всадник, 1989. С. 229.

15 Письмо Н.С. Гумилева к Екатерине Романовне Малкиной, сентябрь-октябрь 1918 (Петроград, Васильевский Остров, 11 линия, д. 34, к. 77). [Электронный ресурс]. Электрон. дан.  М., cop. 1997‒2011. Режим доступа: URL: http://gumilev.ru/letters/40/ (дата обращения: 02.12.2011).

16 Петроградская правда. 1921.  1 сент. № 181. С. 3.

17 Подробнее см.: Сеславинский М.В. Аромат книжного переплета: Отечественный индивидуальный переплет XIX‒XX веков: [альбом].  2-е изд. испр. и доп. М.: Астрель, 2011. С. 456‒460. См. также статью «Переплеты А.К. Тарасенкова» в наст. изд.

18 Эльзон М. Из архивно-библиографических разысканий // Материалы научной конференции 17‒19 сентября 1991 г. СПб., 1992.