Ее Величество иллюстрация

О выставке «Русская книжная графика XX века из частных собраний»

Собирателю в России живется нелегко. Во-первых, как известно, долгие десятилетия Советская власть этот вид деятельности не поощряла, а иногда и преследовала коллекционеров. Во-вторых, после 1917 года основной массив предметов искусства и старины, находящийся в частных руках, перешел в государственные хранилища или был уничтожен в период бесконечных катаклизмов. В-третьих, закрытые границы, отсутствие рыночных механизмов ценообразования, низкая покупательная способность потенциальных коллекционеров также тормозили развитие этой сферы. Так что всякий собиратель заслуживает уважения хотя бы за то, что он занимается этим нелегким трудом, тратит свободное время и деньги не только на формирование своего частного собрания, но и на обязательную сопутствующую исследовательскую работу, следствием которой являются многочисленные публикации и открытие новых страниц в истории отечественной культуры.

Пожалуй, коллекционирование книжной графики — это высший пилотаж для собирателя. Ее на свободном рынке практически нет. И это неудивительно, поскольку значительная часть эскизов к обложкам книг и журналов, сами книжные иллюстрации оставались в редакциях или типографиях. Рисунки и авторские оттиски, находящиеся у художников и их наследников, всегда были предметом пристального интереса «охотников за сокровищами» и быстро оседали в частных собраниях. Так что пройтись по антикварно-букинистическим магазинам, салонам и галереям и совершить покупки чего-то стоящего для создания основы своей коллекции в современных условиях нереально. Как правило, интересные предметы приходят из старых коллекций, непосредственно от владельцев (расстаются с ними весьма неохотно, со скрипом и тяжелыми вздохами). И это вполне понятно: книга или знаменитый журнал с чудесными иллюстрациями, если к ним прилагается папочка с оригинальными рисунками или подписанными, а еще лучше и подкрашенными авторскими оттисками, представляют собой так называемую пару — своеобразное мини-собрание, в котором соединились труд писателя или поэта с трудом художника и издателя. (Иногда составление пары требует годы поиска, а потом и годы «ухаживания» за предыдущим владельцем.) Изумительная пара дарит ее обладателю позитивные эмоции и счастливые мгновения любования сокровищем — так непросто было ему соединить эти предметы! Как же теперь расстаться с кладом?

Замысел выставки «Русская книжная графика XX века из частных собраний» родился у меня весной 2007 года. Тогда же в Федеральном агентстве по печати и массовым коммуникациям была образована компактная рабочая группа, которая начала подбирать материал, подготавливать каталог, экспозицию. Собирателей по этой теме не так уж много. Сразу же стало понятно, что вытянуть из них лучшие, самые любимые листы будет ох как непросто. Оставалось надеяться на личные связи и силу внушения, ведь идею все приветствовали, называли великолепной и отмечали, что подобного в выставочной деятельности еще не было.

Сразу же встал вопрос о том, как обеспечить безопасность хранения драгоценных листов. Единственной серьезной гарантией было осуществление всей работы на базе Роспечати в здании на Страстном бульваре. Мы выделили специальную комнату с сигнализацией и снабдили ее дополнительной видеокамерой. Все это, вкупе с пропускным режимом и милицейской охраной, должно было олицетворять стопроцентную надежность. Но тем не менее червь сомнения продолжал грызть сердца и души московских гномов. С одним из самых «знатных» собирателей у меня состоялся следующий диалог:

— Что же вы никак не принесете нам листы?

— Скоро отдам, все уже подобрано.

— Вы это мне в пятый раз говорите. Три недели назад обещали: «Завтра привезу».

— Честно? Не могу решиться. Беру в руки рисунки Бенуа и боюсь отдать. Вдруг что случится!

— Ну что может случиться? Что, я их скопирую, что ли, и верну ксерокс?

— Да нет! В вас я как раз уверен.

— Ну не давайте Бенуа, дайте Юдовина, у нас его мало.

— Юдовина-то еще легче скопировать, он весь черно-белый!

— Как говорится, комментарии излишни. Я и сам также трепетно отношусь к своим богатствам и, откровенно говоря, брата-коллекционера очень даже понимаю и упрекнуть ни в чем не могу. Недаром О. де Бальзак сказал: «Пристрастие к коллекционированию — первая ступень умственного расстройства»1.

На днях проснулся ночью в холодном поту от кошмарной мысли: «Казалось бы, все предусмотрели, но начинается отопительный сезон, вдруг в комнате на верхнем этаже над нашим хранилищем лопнет труба или батарея, и все зальет!!!» Надо ли говорить, что на следующее утро в авральном порядке проверялись все батареи, а шкафы с листами графики закрывались сверху полиэтиленовой пленкой.

Тем не менее, к глубокому сожалению, отдельные собиратели так и не решились расстаться со своими бесценными экспонатами, о чем устроители продолжают глубоко скорбеть.

Тема выставки — русская книжная графика XX века... Едва ли А. Пушкин и Н. Гоголь, да и другие классики русской литературы могли предположить, что их произведения дадут такой мощный толчок развитию отечественной графической школы в XX веке. Практически все великие русские художники, за редким исключением, в эпоху Серебряного века увлеклись созданием иллюстраций к различным литературным произведениям. Во многом этому способствовал бум книгоиздания, а также новые технологические возможности. Художники стали просто наслаждаться тем, с каким невиданным доселе качеством полиграфического исполнения начали выходить иллюстрированные издания. Сплошь и рядом иллюстрация в книге затмевала оригинальный рисунок по выразительности и сочности красок. Великое множество художественных журналов, таких, как «Мир искусства», «Золотое руно», «Весы», «Аполлон», и других стало формировать внушительный заказ не только на полноценные рисунки, но и на обычные виньетки, заставки и буквицы. Все это по праву вошло в объединенное понятие «книжная графика». Расцвело издание детских книжек, азбук, сказок и былин; хорошим тоном стало выпускать часть тиража на улучшенной бумаге в ограниченном количестве именных и нумерованных экземпляров: появились даже специальные объединения любителей изящных изданий. И вот этот вектор взаимосвязанного развития оригинальной отечественной графической школы и книгопечатания изменил свое направление под гнетом разразившихся войн и революций.

Салонность постепенно ушла в прошлое, а агитационно-пропагандистское сопровождение строительства «новой жизни» стало выходить на первый план. Не могу сказать, что это стало творческой катастрофой для подавляющего большинства русских художников.

Одни, не ужившись с Советской властью, либо были вынуждены бежать за границу либо оставались там во время командировок. После нескольких лет скитаний и невзгод они все же получали серьезные заказы от книгоиздателей и театральных продюсеров, продолжив творить на ниве книжной графики. К таковым можно отнести И. Билибина, М. Добужинского, В. Масютина, А. Яковлева, Н. Гончарову, Ю. Анненкова (дольше других остававшегося в РСФСР) и других. Центрами книгопечатания для них, естественно, стали издательства Берлина и Парижа.

Другие остались в Советской России и продолжили свое творчество, удачно совмещая любимые темы и собственный оригинальный стиль с потребностями революционного пролетариата. При этом все чаще их взоры обращались к детским книгам, массовый выпуск которых стал одним из основных направлений деятельности Наркомпроса. Среди звезд первой величины назовем Б. Кустодиева, С. Чехонина, Д. Митрохина, Е. Кругликову, К. Петрова-Водкина и других.

Некоторых художников следует выделить из общего ряда, поскольку их судьба не похожа на все остальные. Очень рано умер в Советской Украине блистательный Г. Нарбут, мало работали в книгоиздательской сфере, находясь за границей, А. Бенуа и К. Сомов. Вернувшийся из Франции после триумфальных пушкинских «Пиковой дамы» и «Бориса Годунова» В. Шухаев был арестован, затем выслан и отлучен от книжной графики. Уехавший во Францию в 19-летнем возрасте А. Алексеев расцвел как великолепный художник уже в Париже и долгие годы иллюстрировал переводные произведения русских классиков для лучших издательств.

Между тем в сферу книжной иллюстрации в 1920-е годы буквально ворвалась плеяда талантливых художников, принесшая новые оригинальные образы и собственное понимание искусства книги. Одни работали под влиянием авангарда и конструктивизма, другие опирались на реалистические традиции русской живописи, третьи предпочитали ксилографию и гравюру, фактически возрождая эти направления изобразительного искусства. Трудно назвать все имена художников «новой волны», но уж точно нельзя обойтись без упоминания Н. Акимова, Н. Альтмана, Е. Белухи, А. Дейнеки, В. Конашевича А. Кравченко, Н. Кузьмина, В. Лебедева, Т. Мавриной, В. Милашевского, П. Митурича, А. Пахомова, Ю. Пименова, А. Родченко, К. Рудакова, В. Тамби, С. Телингатера, Б. Титова, А. и Н. Ушиных, В. Фаворского, М. Цехановского, Е. Чарушина, Д. Штеренберга, С. Юдовина. Некоторые великолепные художники, оформившие замечательные книги, остались практически неизвестными. Так произошло с В. Твардовским, чьи яркие «Федорино горе», «Сам сусам», «Крошки-сороконожки» имели сотни тысяч, если не миллионы юных читателей, но никакими данными о самом художнике мы не располагаем.

Массовые тиражи книг с иллюстрациями упомянутых авторов контрастировали с футуристическими изданиями, которые даже после революции не нашли поддержки у верховной власти. Достаточно вспомнить письмо В. Ленина А. Луначарскому от 6 мая 1921 года, в котором он писал:

«Как не стыдно голосовать за издание «150 000 000» Маяковского в 5 000 экз.?

Вздор, глупо, махровая глупость и претенциозность. По-моему, печатать такие  вещи 1 из десяти и не более 1500 экз. для библиотек и для чудаков».

Тем не менее иллюстрированная книга продолжала пробивать себе дорогу к читателю. Серьезным толчком к развитию традиций художественной иллюстрации послужила подготовка и выход в свет в 1930-е годы книг издательства «Аcademiа». Масштабный проект «Сокровища мировой литературы», начавшийся под патронажем М. Горького, просуществовал не так долго, однако создал уникальную нишу для художников — книжных графиков, почти потерявших к этому времени базовую платформу ярких детских книжек, которые к середине 1930-х в подавляющей массе становятся более унылыми и лишенными новаторских самобытных иллюстраций.

Их новый расцвет приходится уже на вторую половину 1950-х ‒1960-е годы, когда открылось второе дыхание у Ю. Васнецова, Г. Епифанова, Н. Ильина, В. Конашевича, Н. Кузьмина, А. Каневского, Т. Мавриной, В. Милашевского. Активно работали в реалистической манере О. Верейский, Кукрыниксы, А. Лаптев, В. Сутеев. Графические работы этих авторов к классическим произведениям и детским книжкам уже вошли в золотой фонд отечественной иллюстрации.

В силу весьма ограниченного временного промежутка и ряда субъективных факторов — о некоторых из них уже упоминалось — у организаторов выставки не было задачи сформировать целостную и исчерпывающую картину творчества отечественных художников, работавших в книжной сфере. Проведение фундаментальной выставки, посвященной книжной графике, — цель грандиозная, и ее претворение потребует труда гораздо большего коллектива специалистов.

Отметим, что при подготовке экспозиции была предпринята попытка продемонстрировать имеющиеся в частных собраниях работы художников именно первого уровня. Подчас качество представленных произведений уступает находящимся в музейных собраниях шедеврам, но искренне надеюсь, что на существенную часть книжной графики и музейные работники, и антиквары, и коллекционеры будут смотреть с не меньшим аппетитом, чем на ускользнувшую от них коллекцию М. Ростроповича и Г. Вишневской. Собственно говоря, подобная зависть как раз и должна тешить самолюбие частного собирателя.

Завершим эту небольшую статью замечательными словами Николая Рериха: «Среди искусств, украшающих и тем улучшающих жизнь нашу, одним из самых древних и выразительных является искусство книги»2.

1 Ганеев Д.Т. Парадокс: Парадоксальные высказывания.  Уфа: БГПУ, 2001. С. 311.

2 Альманах библиофила.  М.: Книга, 1975.  Т. 2. С. 246.